Адин Штейнзальц отвечает на вопросы...
1. В поисках национальной идеи.
2. Трапеза с гостями.
В поисках национальной идеи.
Если собрать сто, тысячу, миллион человек - станут ли они единым
народом? Вовсе не обязательно. Число не играет роли. И полмиллиона
человек способны стать народом, а сто миллионов - так и остаться
толпой.
- Допустим, они стали народом. Вопрос в том- каким? Результат
зависит от национальной идеи, интегрирующей отдельных людей с различными
интересам в единое целое.
- Я приведу сейчас классический этнологический пример. В северной
Африке обитают безобидные насекомые, похожие на кузнечиков, они
щиплют себе потихоньку травку на одном месте, никого не обижают
и не имеют ни малейшей склонности к путешествиям. Но время от времени,
в силу различных обстоятельств эти насекомые начинают интенсивно
размножаться. Когда их плотность достигает критического уровня,
происходят биологические сдвиги: насекомые изменяют размеры и окраску,
меняется и их поведение - они собираются в огромные стаи, и нашествие
саранчи подвергает землевладельцев в ужас. Саранча преодолевает
многие сотни километров и опустошает целые страны.
- Нечто подобное происходит и у леммингов.
- Совершенно верно, и у леммингов тоже. Возникает ситуация, когда
"индивидуалисты" превращаются в "общество".
- Безобидные индивидуалисты - в опасное общество.
- Ну, это же не более чем аналогия. Я просто хотел продемонстрировать,
что при образовании общества возникает новое качество. В данном
случае - действительно опасное. Но ведь людям совершенно не обязательно
превращаться в саранчу или леммингов. Я вам приведу сейчас забавный
пример из нынешней израильской жизни. Резервисты у нас регулярно
призываются на военные сборы. Этим людям может быть и тридцать,
и сорок лет, и они, естественно сильно отличаются друг от друга.
Среди них есть преподаватели, ученые, банкиры - и у каждого свой
неповторимый жизненный опыт, индивидуальные способности и стремления.
Но, облачившись в военную форму, почтенные отцы семейств дружно
свистят вслед каждой девчонке и обмениваются грубыми шутками. Скорее
всего, мало кто из них ведет себя дома подобным образом. Что с ними
произошло? Какая муха их укусила? Почему бы этим взрослым образованным
людям не поговорить о философии, экономике или искусстве?
Нечто подобное и в подростковых компаниях. Выйдя на улицу, подросток
немедленно напяливает на себя социальную личину, зачастую заимствованную
из блатного мира, - именно она интегрирует его в уличный социум.
Конечно, теоретически тинейждеры могли бы поговорить о прочитанных
книгах. Но их объединяет вовсе не любовь к чтению. Все они вынуждены
принимать готовые правила игры, отыскивать некий интегрирующий "общий
знаменатель". Разбившего в школе стекло не станут осуждать,
а над тем, кто попробует читать вслух стихи, непременно начнут издеваться.
- Вы привели примеры, когда общество понижает уровень каждого
своего члена. Как и в случае с саранчой, тут нет ничего позитивного.
-Верно. Но те же резервисты во время многочисленных войн показали
себя с самой лучшей стороны. Объединившая их идея стимулировала
мужество и стойкость. Да и компания подростков при определенных
условиях вполне способна создать музыкальный ансамбль или спортивную
команду.
- В России сейчас популярная общественная игра - поиск пропавшей
национальной идеи, идеи, которая смогла бы интегрировать российское
общество. Вчера национальная идея была, а сегодня пропала.
- Вы что же предлагаете мне принять участие в поисковых мероприятиях?
- Да ни в коем случае! Ведь, если бы вы ее, паче чаяния, отыскали,
она бы тут же оказалась не русской, а еврейской. А как дела обстоят
с национальной идеей в еврейском мире? Все ли в порядке или тоже
надо отыскивать?
- Да уж я бы никак не сказал, что все в порядке.
- Вы имеете в виду еврейство в Израиле или в России?
- К сожалению, в обоих случаях картина не слишком утешительная.
Если говорить о России, а в более широком смысле - обо всех странах
бывшего СССР (ситуация в них примерно одинаковая), создается впечатление,
что еврейская национальная идея здесь - это антисемитизм. Именно
он главным образом интегрирует еврейство, не скрепленное никаким
собственным внутренним клеем и объединенной только благодаря давлению
извне.
- Но в Израиле-то этих проблем, надо полагать, нет.
- Как сказать. Израиль ведь тоже в значительной мере сплочен благодаря
постоянной внешней опасности. На протяжении вот уже пятидесяти лет,
то есть с самого момента создания Израиля, продолжаются неутихающие
споры: что, собственно, объединяет граждан сионистского государства?
Допустим, я родился в почтенном раввинском семействе выходцев из
Литвы, репатриировавшихся из Ковно. И вот я встречаю еврея, в младенчестве
привезенного из Марокко. Его отец был кузнецом в Касабланке. Мы
оба строим единое общество. Но какое? На какой основе?
В этом-то весь вопрос. Что мы собираемся делать? В какую сторону
идти? Будет ли созданное нами общество интегрировать лучшее, что
есть в каждом из нас, создавая новое позитивное качество, или же,
напротив, понижать уровень каждого? Над этим вопросом ломают голову
в Иерусалиме, но мне кажется, несмотря на острую национальную специфику,
этот вопрос во многих отношениях сходным образом стоит и в Москве.
